В апреле-то месяце никакой речи о бесклевье и быть не может. Сидишь на водохранилище под жарким уже солнышком и, вытаскивая очередную плотвичку, понимаешь, что не зря соседский кот всю ночь скребся под дверью, истошно исполняя свою знаменитую весеннюю серенаду. Так же скребутся под лункой раздувшиеся рыбы — толстые мамаши, старательно переваливаясь с боку на бок и занося на поворотах свои пуза — в попытках выйти поближе к свежей водичке. Уже набухли и вскрылись малые речки, треснул и отошел от берега лед на средних реках. На водохранилищах кое-где остался ледок, еще толстый, но уже очень небезопасный — в каких-то местах его размыло промоинами. День-два — и не будет льда. Каждый год в самых первых числах апреля волжские рыбаки ожидают просто сумасшедшего клева последнего льда.

На водохранилищах в эту пору рыбы собираются в стаи, и самые разные виды перемешиваются. Однако не стоит думать, что где бы ни была пробурена лунка — тут же состоится поклевка. Теперь рыба очень неравномерно рассредоточена и порой весьма сложно ее обнаружить, однако если вдруг удалось попасть на хорошее место, то уходить с него, скорее всего, не придется — поклевки будут продолжаться с перерывами весь день.

Последний лед... В любом рыболовном букваре можно прочитать, что весна и последний лед — это просто-таки час пик на водоеме. На деле же чтобы по-настоящему ощутить рвущуюся под лед леску — нужно сделать не одну лунку и головой хорошенько поработать.

Вот взять ту же плотву, сорогу, по-нашему, по-волжски. К концу зимнего сезона самки, разбухшие от икры, подчас совсем не обращают внимания на многие приманки. Самцы, будучи в любовном предвкушении, тоже не торопятся на крючок. Хотя еще в марте те и другие дружным скопом набрасывались на любые мормышки практически в любом месте. А теперь — надо искать. И иногда бороться со слабым клевом. Где же искать в это время предмет нашего вожделения?

Очень интересные участки в плане ловли плотвы. У нас они бывают в основном на глубинах от трех до семи метров. Причем лучшие находятся на четырех — пяти метрах. На Чебоксарском водохранилище плотва на «столы» (а именно так у нас называют поливы) выходит в определенное время дня. Так, однажды мы обнаружили ее недалеко от берега часа в два дня. Рыба клевала всего час — два — и перестала, но за это время все мы успели наловить достаточно неплохо, по 5 — 6 кг. Так и в последующие рыбалки: до двух часов — тишина, а что начиналось, когда стрелка подходили к заветной цифре!

В таких местах, если нет коряг, можно использовать вариант оснастки «крючок + мормышка». Если выход плотвы очень массовый, то бывает, что рыба садится сразу на два крючка. Бывают дни, когда клюет только на верхний крючок, иногда — только на нижнюю мормышку. А таких дней, когда сорожка одинаково хорошо попадалась бы и на то, и на другое — случалось в моей практике не очень-то и много. Был несколько лет назад случай. Я отыскал большую стаю сорожки на одном дальнем от города столе. За те минут 5, что прошли с того момента, как я сказал своему напарнику о том, что «зацепился» за плотву, я сумел выловить с десяток сорожек граммов по 300. Все попались на верхний крючок. Я прекрасно знал, что у напарника его нет, но, каюсь, сначала не сказал. Он пришел, сел рядом со мной, но так ничего и не смог поймать, я же выдернул еще 7 штук. Предложил ему поменяться лунками — и на первой же проводке в его лунке выловил сорожину граммов на 600! А за ней — еще с пяток, но поменьше. Напарник же так и оставался с нулем. Не в состоянии больше мучить человека, я раскрыл ему секрет — и не прошло и пары минут, как он достал свою первую плотву.

На ровных плато, если нет риска зацепиться, мы редко ловим «на стоячку» — лишь когда рыба пассивна. А так — очень активно кивочим, и всегда без промаха. Прикормку на столах я не использую — в ней нужды нет, тем более по самому последнему льду.

В стоячей воде нужно активно искать. В зависимости от каких-либо условий, сорожка может обнаружить себя и перед береговым свалом — на откровенных мелях, где свободной воды ото льда до дна считанные сантиметры, и за самим свалом, где глубина уже может достигать двух метров. По последнему льду чаще всего сорожка обнаруживает себя прямо на прибрежном свале — обычно это ступенька с глубины 0,5 на 1 — 1,5 м. Но случается и такое, что на глубине в 10 см попадается крупная плотва, которую очень тяжело развернуть и направить в лунку. Как она там перемещается — и вовсе непонятно. Подобные случаи по последнему льду раньше у меня случались часто, но в последнее время и по первому льду происходит такое явление.

Когда плотва идет по этаким мелководьям, ловить ее «на игру» нецелесообразно, лучше просто оставить мормышку в сантиметре от дна. В такой ловле уже обязательна насадка — мотыль, репейник, мормыш. Бывает, неплохо ловится и на сырое тесто.

Обязательное условие в данной ловле — затемнить лунку и ловить подальше от скоплений людей. В идеале было бы вообще не разговаривать, не сверлить лунки — в общем, не вздумать даже и чихнуть!

Когда плотва стоит за свалом или прямо на нем, можно попробовать ловить ее «на игру». Хотя — все зависит от настроения рыбы.

Помню еще ту далекую рыбалку, когда, отчаявшись поймать сорогу в «открытом море», я решил сместиться к берегу и половить в окрестностях первой бровки. Бровку найти было просто — еще с лета я запомнил, на каком расстоянии от берега она находится. Оказалось, что на этих местах сорожку ловить можно и зимой — в тот день десятка три полновесных рыбин были тому подтверждением. Если бровка не слишком закоряжена, я использую оснастку с дополнительным крючком, привязанным в 20-25 см от мормышки. На бровках клевали не только плотва, но и лещ — наравне друг с другом.

На сильно закоряженных свалах плотву можно найти практически в любое время года, но самые крупные экземпляры попадаются здесь по последнему льду. Помню, лет пять назад зацепил я у небольшой коряжки какую-то солидную рыбину. Чудом не дал ей завести леску за коряги — и только лишь минут через двадцать смог разобрать, кого же я подцепил, когда рыба, ткнулась в нижний край лунки. То была плот-вина навскидку килограммов около полутора. Багорика у меня не было, поэтому шансов взять — никаких. Пришлось отпустить.

В таких местах я использую леску диаметром 0,12 — 0,18 мм. Она относительно толстая, но не стоит этого бояться, ведь рыба клюет в основном крупная, от 250 — 300 граммов и выше. Такие сорожины не упустят возможности нырнуть поглубже в коряги, и как раз, для того, чтобы их остановить и понадобится столь толстая леска.

Мормышки подойдут любой формы, а масса их подбирается экспериментально — главное, чтобы ее не утягивало в коряги. Ловить я предпочитаю «на стоячку», чтобы лишний раз не цепляться. Кивок следует выбрать помягче — и главное, чтобы он фиксировал поклевку «на подъем». Нив коем случае не стоит ставить на оснастку более одного крючка или мормышки. Во время вываживания крупная плотва, любительница походить кругами, обязательно зацепит лишний крючок за корягу — тогда сход будет неминуем, да еще придется воспользоваться отцепом.

В черте города у нас имеется небольшой порт, находящийся в глубине среднего по размерам залива. По последнему льду плотва, да и вся рыба в заливе активизируются намного быстрее, чем где бы то ни было еще на Волге. Причина в том, что здесь много трещин, которые образуются из-за барж и теплоходов, здесь зимующих — когда поднимается вода, лед особенно трескается прямо у барж, и свежая вода уходит под лед.

Трещины, кстати, образуются весьма нехилые: в ширине они где-то до полуметра. И в это время здесь все рыболовы ходят без буров и ловят прямо в трещинах. Рыба стоит на всех горизонтах: у дна мелкая, вполводы — средняя и крупная, прямо подо льдом — разнокалиберная сорожка. Проскакивают здесь же и окунь, и бычок, и ерш, и берш.

Клев плотвы — как волна. Иногда приходится наблюдать, как сидящие на выходе из залива рыболовы активно вытаскивают серебристых сорожек. Нет резона бежать к ним — через 15 минут начинаются поклевки у тех, кто сидит в середине залива, а уже через полчаса плотва начинает попадаться у береговиков. Сорожка идет очень широким фронтом. Если зашла в залив — поклевкой не обделит ни одного рыболова. Прикармливать и усердно искать не нужно — и в этом прелесть ловли заходной плотвы.

Снасть для сорожки должна быть изящной — чуткий кивок и тонкая лесочка. Кивок должен обладать свойством фиксировать поклевку «на подъем», потому как сорожка, в отличие от окуня, возьмет скорее со дна, чем вполводы. А леска должна быть эластичной и иметь в диаметре 0,08 — 0,1 мм.

Вольфрамовая мормышка для ловли со дна не годится — она крайне тяжела, чтобы сорожка могла ее «всосать». Лучше пользоваться небольшими свинцовыми, а выше мормышки поставить поводок с маленьким крючком. Здешняя сорога очень уважает на крючке мормыша и репейника, мимо мотыля тоже не проплывет.

В последние пару лет «белая» рыба Чебоксарского водохранилища стала очень капризной. У рыбаков свои версии. Первая — самая неверная — что белой рыбы в низовьях водохранилища просто нет. Вторая — что две зимы подряд под лед сливали стоки с промышленных предприятий республики, расположенных выше Чебоксар по течению. В местных СМИ печатался даже материал, интервью с подводником, который видел пластами лежащую на дне рыбу. После того инцидента та часть «белой» рыбы, что не подохла, ушла на чистую воду к нижегородцам. Есть и третья версия — самая, на мой взгляд, правдоподобная. Мне приходится изредка общаться с нашими местными мини-браконьерами, так называемыми «косыночниками». Их снасти — треугольной или иной формы сетки, которые выставляются под лункой. Эти «рыбодобытчики» в один голос вещают о значительном увеличении численности мормыша в воде. Если в их снасть попадает любая, даже самая незначительная ветка, то на ней виноградными гроздями висят мормыши и прочие «тараканы». Под водой же этого добра, что микробов в помойке.

Хоть рыбаки и придерживаются разных мнений, но сходятся в одном — «белой» рыбы в уловах крайне мало. И в этом плане сезон последнего льда — самый урожайный на Чебоксарском водохранилище.

Вспоминается последняя рыбалка, когда я отправился порыбачить на левобережные острова. Есть тут одно замечательное место, которое я называю «три березки» — на этом острове всего лишь три белоствольных. В былые годы ловилась здесь толстая черноспинная сорога. Я решил сначала ловить на безмотыльные снасти. Мой уловистый паянный «чертик» уходит в воду — и тут же атакуется! Мелкий окушок. Глубины здесь повсеместно 2-2,5-Зм, течение слабое, довольно много коряг. Так, по крайней мере, было раньше. Я снова пытаюсь найти дно — окушок мне не позволил этого сделать — и снова чувствую поклевочку, еще один «матросик». И лишь с шестой попытки мне удается дно нащупать. Однако, здесь всего-то чуть более метра. Да, мелеет Волга.

Вместе с тем меняются и рыбьи дислокации. На этих, некогда добрых плотвинных местах — засилье мелкого окунька. И причина тому — обмеление.

Я ищу более глубокие места, нахожу местами что-то около двух метров, но и здесь — сплошь окунишки. Нет и коряг. Раньше здесь я за рыбалку оставлял развешанными на них десятки мормышек, сейчас же на дне ничего не цепляется. Иду дальше, буриться за островом, вернее — между двумя островами, здесь проходила довольно глубокая яма. Прежней глубины нет, но метра четыре есть, здесь можно ожидать что-нибудь более интересное, чем мелкий ерш.

Дно чистое и ровное, ничего примечательного — на таких участках рыбу найти непросто. Я старательно бурю, выискивая коряжник. Учитывая, что мормыша в водохранилище стало действительно много, мне кажется, что он должен быть сконцентрирован на коряжнике. А рядом должна крутиться плотва и собирать мормышей с коряг губами, как малину.

И вот в одном месте мормышка на спуске останавливается и проваливается ниже, потом снова останавливается — и затем еще проваливается. Вожделенный коряжник! Я насаживаю на мормышку мотыля и плавно кивочу, постукивая по дну и надолго задерживая мормышку на дне в ожидании, что кто-то ее со дна поднимет. И — вот оно! — кивок чуть вздрагивает, наклоняется слегка — и тут же идет вверх — подсечка! На лед плюхается... ошарашенный ерш. Нет, я так просто не сдамся. Плотва здесь, я ее чувствую! Конечно, где же ей еще быть? Тут чувствуется слабое течение, есть неплохая глубина и коряжник, на котором достаточно корма.

Я продолжаю ловить на мотыля. Ерш теребит кивок, но не донимает, поклевки его на удивление редки. Это дает мне дополнительную надежду, что сорога где-то близко.

После очередной поклевочки чувствую, что на крючке не ерш. Под лункой сверкнул серебристый бок и вскоре я принял в руку, как мне сначала показалось, среднюю плотвицу. Однако на деле это оказался крупный елец.

Меня не покидало ощущение, что я делаю что-то не так. Для плотвы — все условия, почему же она мне не попадается? Если судить логически, то она сейчас никакого другого корма, кроме мормыша, не воспринимает. И мормышка моя бьет «в десяточку»: маленькая, серенькая, вполне на козявку какую подводную смахивает.

Может, плотву смущает мотыль? Я достаю удочку с «чертиком». По крайней мере, на ершей отвлекаться буду меньше. Делаю довольно активную проводку от самого дна почти до нижнего края лунки. Признаться, мормыш, наверное, не так двигается. Опускаю мормышку ближе ко дну и стучу по нему. Затем дробью поднимаю на пяток сантиметров и часто трясу. Затем снова на дно — и опять поднимаю над ним. Почему-то мне кажется, что на движения мормыша вполне похоже.

Кто-то кротко остановил мою удочку, когда я только оторвал мормышку от дна. Резкий рывок в сторону — и мормышка в корягах. Клевала, я почти уверен, плотва. Аккуратно, чтобы не распугать, обрываю снасть и вяжу нового «черта». Поклевок на лунке больше нет, бурюсь неподалеку. И снова поклевка происходит у самого дна. Попадается 150-граммовая плотвичка. Через какое-то время — еще одна. За последние несколько лет я отвык от этих рыб, да и, уверен, многие, кто ловит у самого города, давно плотву не видели.

Не знаю, насколько точно моя тряска мормышки напоминала движения мормыша, но плотве это, очевидно, нравилось: до вечера я поймал несколько десятков плотвиц, две из которых весили граммов по 600. Многих, более крупных, вытащить не смог — уходили в коряги.